Андрей Шуклин: в вопросе укрупнения муниципалитетов не может быть единой генеральной линии

Преобразование муниципальных образований в виде их укрупнения зачастую представляется как универсальный способ оптимизации управленческого аппарата и повышения качества жизни на местах. В результате укрупнения возникает единый центр муниципальной власти, юрисдикция которого распространяется на ряд населенных пунктов. Базовым уровнем является сельское поселение, включающее в себя населенные пункты в сельской местности (принцип «центральной усадьбы»), затем идет муниципальное образование как средоточие сельских поселений. Следующим по уровню следует городской округ, где сельские администрации упразднены, а центр управления перенесен в крупный населенный пункт, который формально не является городом для сохранения сельских льгот.

Так, в июне этого года в Тюменской области Голышмановский район был преобразован в Голышмановский городской округ. Это предполагает единый бюджет, единую нормативную базу, сокращение количества сельских депутатов и, соответственно, повышение уровня представителей народа во власти. Тюменские муниципальные депутаты, за исключением трех человек в Тюменской районной Думе, работают на общественных началах, они обязаны декларировать свои доходы и доходы членов семьи, поэтому дело порой доходит до того, что конкуренция напрочь отсутствует и в депутаты идут случайные люди. При укрупнении система становится более предсказуемой и упорядоченной, повышается качество предоставляемых населению услуг. Так, теперь не нужно искать в деревне или поселке представителя власти, а можно приехать, скажем, в администрацию Новотарманского муниципального образования Тюменского района Тюменской области и быстро решить вопросы по оформлению земельного участка, находящегося в нескольких километрах в чистом поле. По такому же принципу были укрупнены два муниципалитета в Казанском районе, в других районах проекты по укрупнению находятся на стадии согласования.

Указанное выше было примером муниципалитетов с развитой и социальной инфраструктурой, поэтому встает вопрос об эффективности укрупнения в географически отдаленной местности, где нет шоссейных дорог и порой не работает мобильная связь. В таких случаях при укрупнении мы рискуем получить бесхозяйственные анклавы, до которых никому не будет дела. Например, есть в Ярковском районе Тюменской области Плехановское сельское поселение, глава которого – Николай Брагин – выходец из этих мест, он знает о том, где какая река разливается, на каком дереве какая птица сидит и чуть ли не всех местных жителей поименно. Это эффективно не только в плане организации управленческих процессов на местах, но и взаимодействия в случае чрезвычайных ситуаций – на определенной территории есть свои не только глаза и уши, но руки и ноги. Поэтому просчитывая экономический эффект от оптимизации аппарата управления, не стоит забывать про социальные последствия, ведь эффективные и компактные органы власти на местах служат своего рода импульсом развития территории, конфигуратором локальной подсистемы. В Тюменской области сейчас вводится институт сельских старост, который отлично зарекомендовал себя в Европе, но здесь вопросов больше, чем ответов. Если тот же глава поселения несет персональную ответственность за все происходящее, то будет ли староста, проглядевший, к примеру, прорыв дамбы, отвечать за это, не совсем понятно. В вопросе укрупнения муниципалитетов не может быть единой генеральной линии, а само укрупнение не стоит рассматривать как панацею. Если в густонаселенных сельских агломерациях возможен европейский подход, то в Уватском районе Тюменской области, где до восточной границы района нужно две недели плыть по реке против течения или лететь 350 километров до стойбища демьянских хантов, это будет явной утопией. Необходимы управленческая мультипарадигмальность, внедрение гибких дифференцированных подходов, анализ социальных рисков и расчет перспектив с точки зрения экономической географии.