Алексей Макаркин: Осталось уставшее общество, единство с которым можно подчеркнуть общим прошлым

История с празднованием столетия комсомола в очередной раз доказывает, что кроме советского опыта, другого, подходящего для эффективной героизации, просто нет. В нулевые годы придумали праздник 4 ноября, но он до сих пор воспринимается равнодушно и таковым останется. Завтра замени его на любой другой день и ничего не изменится. Равно как все события досоветского периода – это главы из школьного учебника по истории, которую надо сдать, а завтра же забыть. И обе революции 1917-го к ним уже относятся.

Что осталось? Все более глухие воспоминания о коллективизации и страхах происходивших из деревни бабушек, о которых они старались не говорить – но которые все равно прорывались (какая уж тут героизация). Война как сплачивающий фактор – на самом деле, главный праздник страны – это 9 мая. Но теперь и она уходит в историю, не воспринимается как личный, пережитый опыт. Космическая эпопея как воспоминание о Гагарине – дальше глухая боль за станцию «Мир» (тоже, впрочем, уже полузабытую) и равнодушие к нынешним бедам космонавтики. И, конечно же, надоевшие в свое время «стройки коммунизма», которые сейчас воспринимаются как символы созидания в сочетании с уже привычной формулировкой «развалили». Ахматова, Пастернак, Мандельштам, Сахаров, Солженицын – символы для нескольких процентов россиян. В огромной стране несколько процентов – это миллионы. Это немало (сопоставимо, например, с населением Норвегии), но все равно очевидное меньшинство.

И огромное количество людей, ощущающих, что они живут не свои жизни. Все же заряд, полученный в советское время, оказался очень сильным. И человек считает нормативной жизнь, которую он начинал как инженер или офицер – а свою реальную жизнь мелкого торговца или охранника воспринимает как аномалию. Но это же относится и к немалой части россиян, успешно адаптировавшихся к рынку – их тоже тянет в советскую нормативность. Конечно, они не хотели бы вернуться в реальное советское прошлое и утратить свои достижения – но после очередной рюмки во многих просыпается бывший комсомолец, ушедший в коммерцию чтобы заработать молодой жене на сапоги, да так и не вернувшийся.

И есть власть, у которой мало способов легитимации. Апелляция к Минину и Пожарскому не работает. Присоединение Крыма рутинизировалось. Осталось уставшее общество, единство с которым можно подчеркнуть общим прошлым – стройотрядами, «картошкой», знакомыми с детства песнями и читанными всеми одними и теми же книгами. Потому что сейчас разрыв слишком велик – и чем дальше, чем больше может быть голосований за кого угодно, только не за начальство.