Алексей Макаркин: Кадыров сделал заявку на роль защитника всех мусульман в мире
Никакой политической роли исламской общины в России как не было, так и нет. Есть два фактора.
Первый — роль Рамзана Кадырова, который с санкции Кремля уже давно сделал заявку на роль защитника всех мусульман в мире — от Палестины до Южно-Сахалинска (где суд признал было экстремистским коранический текст, но тут появился Рамзан как Deus ex machina).
По сути, он конкурент не многочисленных российских муфтиев, а Эрдогана, этакого современного султана-халифа, защитника правоверных. Только с российским паспортом и личным доверием Путина (у которого Эрдоган после сбитого самолета из доверия вышел, несмотря на последующее потепление межгосударственных отношений).
Именно Кадыров может организовать и митинг в Грозном (на который, по официальным данным, собралось чуть ли не 80% населения Чечни), и акцию у посольства Мьянмы. Никакого страха полиции перед несколькими сотнями московских чеченцев нет — есть исполнение вполне ясных и четких указаний. Если завтра примеру Кадырова попытается последовать любой другой исламский деятель, то его судьба будет печальной. Впрочем, это маловероятно — правила игры понимают все.
Проблема в том, что все влияние султана-халифа нашего королевства основано на системе личных неформальных отношений. Отсюда и целый набор рисков в том случае, если существующая система начнет меняться. От реального «отвязывания» Кадырова до трансформаций внутри исторически плюралистичного чеченского общества.
И фактор второй. Складывается ощущение, что решаются определенные проблемы в отношениях с Китаем. Так что, с одной стороны, Путин в очередной раз едет в Пекин (так что русский с китайцем как и раньше — братья навек), а, с другой, Россия вполне может воздержаться при следующем голосовании по Мьянме в Совбезе ООН. У Китая все равно остается право вето, так что сути дела это не меняет. А акцент можно расставить — мол, в 14-м году Китай за Крым не голосовал, ну и мы сейчас самость покажем по периферийному для Пекина вопросу. Тем более, что эта самость — следствие, разумеется, давления снизу, со стороны общества.
Это как Сталин в переписке с Черчиллем ссылался на то, что журнал Война и рабочий класс», критикующий британских союзников — издание советских профсоюзов, которые имеют собственное мнение по вопросам внешней политики. Но было бы наивно предполагать, что товарищ Шверник мог самостоятельно критиковать правительство Бадольо как ущемлявшее права итальянских пролетариев.
